— Начина-ается, — с излишней наигранностью протянул Дамиан, вставая. — Сколько раз можно повторять? Дракон не убьёт другого дракона, пока они зависят друг от друга.

— Я смотрю, ты начитался легенд.

— А Ева хороша. Я тебе даже сначала завидовал, — поддел его Огненный и бросился на Ридерика.

От удара Ледяной почти увернулся, ловко ушёл в сторону. Рука Дамиана скользнула по рёбрам, и только. Подставленная подножка — и Огненный кубарем прокатился по песку. Быстро вскочил.

— Играешь с ней, играешь, а всё не насытиться никак.

Дамиан вытер кровь с подбородка, посмотрел на неё, слизнул с ладони, пробуя вкус.

— Разозлил же! — сказал и свирепо улыбнулся.

Огонь возник из ниоткуда. Стихия мгновенно окружила Тарийского. Непроницаемый щит всегда давал ему неоспоримое преимущество в стычках с Ледяным. Пламя всегда сильно осложняло Ридерику возможность дотянуться до друга-врага. Пламя сильнее льда. И Огненный не забывал о неоспоримых преимуществах, пользуясь ими при необходимости.

— А это ты правильно, — с насмешкой кивнул Ледяной, отвечая на выпад Дамиана.

Снежная стихия в мгновение ока смяла огонь, вымочив Тарийского до нитки. Серия ударов в живот заставила снова упасть на мокрый песок и скорчиться от боли.

— Вот видишь... Я прав, — холодно добавил Ридерик. — Потратил резерв на дракона. Стал чувствительнее и слабее.

Альросский не удержался, с силой пнул Дамиана в грудь, живот. Со всей яростью, с лютой ненавистью, испытывая неудержимое желание превратить врага в аморфное беспомощное существо.

— Больно?

Ледяной стоял над поверженным драконом, готовый добить соперника, но Огненный всё-таки извернулся и снёс Ридерика с ног. Молниеносно налетел, нанося удары куда придётся. Один, другой, третий. Как свирепый зверь, мстил за сокрушительное поражение в схватке. Бил хладнокровно, решительно, беспощадно.

Драка завязалась не на шутку жестокой. Кровавая, яростная, без права на ошибку и выбор. Резкое и удачное движение позволило Ридерику оседлать Тарийского и пережать тому шею, не оставляя шансов пошевелиться.

— Ещё одно движение, — прохрипел Дамиан, — и защита замка сработает и убьёт всех, кто находится в Бранфорш. Ева уже там. Ты же сдохнешь следом за мной.

— Заткнись.

— Ева хорошо трахается, да?

— Я тебя всё равно уничтожу, — тяжело дыша прорычал Ридерик, крепче пережимая сосуды. — Рано или поздно.

Стальной захват дракона мог убить кого угодно, только не того, кто был виноват в разрыве кольца. Краем взбешённого сознания Альросский понимал, что ничего хорошего из смерти Дамиана не выйдет. Дракона может убить другой дракон, но последствия ощутят на себе все. Никто не выживет, а значит, и выгоды от убийства не будет. Это понимали все без исключения. Огненный. Каменный. Водный. Он сам, даже в порывах лютой ярости. И всё что мог сделать сейчас... лишь предупредить.

— Только коснись её — и хуже врага не найдёшь. Клянусь ра'кшамом!

Хотелось верить, что к угрозе Огненный прислушается.

Ридерик резко встал. Ревность застилала глаза. Не удержался, и несколькими пинками напоследок добил Тарийского. Оставил лишь тогда, когда Огненный отключился. Мразь!

Ледяной посмотрел на каменное строение, высившееся неприступной крепостью, и открыл переходный портал. Путь в замок Тарийского заказан. Ева... Мысли о девушке отзывались мучительной и саднящей болью в груди. Что толку от угроз, если Ева ушла? Равнодушие, сухие слова, холодный блеск в глазах не могли лгать. Побег же стал доказательством. Горечь разливалась внутри едким ядом, отравляя остальные чувства. Требовалось перевести дух и решить, что делать дальше.

Глава 19

Я бежала в замок. Быстрым шагом удалялась от раздражённых мужчин, которые явно хотели подраться. Дамиан прав — ни к чему находиться возле Альросского, ни к чему слушать его вопросы. Ледяной, как всегда, устроил сцену ревности, пытаясь упрекнуть меня в чувствах к Дамиану.

Аккуратно переступила через разрушенный забор. Площадь была завалена цветными витражными каплями и камнями. Мелкими, средними, целыми глыбами. Землетрясение было сильным. Разрушено много. Северная сторона старинного замка выглядела печально. Всегда жаль, когда в развалины превращается что-то по-настоящему красивое. Хорошо, что фасад остался почти нетронутым.

«Ты меня любишь, Ева?»

Мягкий вкрадчивый вопрос, заданный Тарийским в душевой, не давал мне покоя.

«Ведь любишь же. Признайся. Кто, кроме меня будет держать тебя в таком тонусе? Кто, кроме меня будет так восхищаться тобой?»

Его руки ласкали меня, сжимали грудь, скользили по телу, ощупывая бёдра, живот. Губами он касался шеи, возвращался к мочке уха и снова шептал: «Ты будешь счастлива только со мной. Я твой единственный мужчина, хозяин и покровитель. Ты только моя. Запомни это раз и навсегда. Держись от мужчин подальше. Иначе буду наказывать. Наказывать и любить. Любить так, как не сможет ни один мужчина».

Кружилась голова. Наверно, от переживаний. Очень хотелось спать. Настолько сильно, что я мечтала забиться в какую-нибудь комнатушку и забыться.

Что и сделала. Почти не помню, как нашла тихое местечко. Какой-то чулан или подсобное помещение. Там было тихо и темно. Там же нащупала самодельный топчан, на котором лежали шкуры. Выделанные шкуры диких зверей. Похоже, сюда привозили добычу, убитую Тарийским на охоте. Я улеглась и укрылась одной из шкур. По-моему, львиной. Глаза слипались, тошнило.

***

Весь в крови и злой, как сто тысяч ра'кшамов, Тарийский возвращался домой. Ненавидя Ридерика, разделавшего его, как мальчишку. Получается, Альросский снова обошёл его и сделал то, к чему он, Дамиан, сам так долго стремился, используя все возможные и невозможные средства? Добился своего и стал сильнее огня? Вот дерьмо!

Дракон глухо зарычал от бессильной ярости. И в кого Альросский влюбился? Кого полюбил по-настоящему? Еву Влас! ЕВУ ВЛАС! Женщину, которую он, Огненный дракон Тарийский, до сих пор не смог разгадать и продавить под себя.

Воспоминания согревали душу.

— Ты готова лечь с Дамианом в постель? — бесился от ревности Ридерик.

— Да.

— И чем же тебе так понравился Огненный? Решила меня променять на него?

— Оставь меня в покое.

Её голос лился музыкой в его уши. Слышать подобное было приятно.

Демиррова девка! Дрянь! Всё-таки была любовницей Ридерика. Впору захлебнуться от романтичности... Это бесило неимоверно. Неужели она могла влюбиться в Альросского?

Ева. Ева. Ева.

Она должна испытывать уважение и любовь к нему, Дамиану Тарийскому. Он сильный соперник и серьёзный игрок. Ева должна к нему что-то чувствовать. Ведь какая была игра! Ещё ни с одним человеком, ни с одним драконом он не получал такого запредельного удовольствия.

Ева заставляла Тарийского думать о ней и желать её. Жаждать её признаний, мечтать. До скрипа в зубах хотелось увидеть преданный взгляд, поставить девушку на колени, чтобы раз и навсегда показать ей, что он сильнее. И проверить её слова.

Дамиан широко улыбнулся. Надо Еву найти. Ей придётся о многом ему рассказать, во многом признаться. А потом решится её судьба.

Тарийский искал Еву методично и упорно, обходя уцелевшие комнаты. Спрашивал прислугу. Девушку никто не видел. Неужели сбежала? А может, её выкрал Альросский или другой дракон? Что, если Ева вдруг ослушалась приказа и не вернулась в замок?

Чем больше проходило времени, тем сильнее злился Тарийский. Тело болело после драки, Ева словно растворилась. Разочарование уже готово было захлестнуть дракона, вызывая растерянность от потерянной любимой игрушки, когда навстречу выскочила Леми Млисская.

— Милорд! Вы живы, милорд! Почему на вас кровь?

Огненный остановился. Наклонил голову и прищурился, словно в первый раз увидел девушку. Смотрел на неё изучающе долго. Так, что Млисская покрылась пятнами.

— Что ты сказала?